Ледовый барьер - Страница 97

— Вы его вернёте, прошу вас.

— Извините, — сказал Глинн. — Он совершил преступление.

— Вы его вернёте, и быстро, иначе я пущу вашу посудину на дно, — сказал Валленар. Его голос становился всё громче.

Глинн снова ощутил приступ замешательства. Эта опрометчивая угроза совершенно не отвечала ситуации. Офицера связи легко заменить, у него невысокое звание. Здесь скрывалось что-то помимо очевидного. Его ум стремительно выискивал возможности даже в то время, что он формулировал ответ.

— Это было бы неразумно, поскольку ваш человек сидит на корабельной гауптвахте.

Команданте жёстко уставился на Глинна. Когда он заговорил снова, его голос остался спокоен:

— Верните Тиммера, и я подумаю о том, чтобы отпустить вас с метеоритом.

Глинн знал, что это ложь. Если бы они вернули Тиммера, Валленар отпустил бы их с той же самой вероятностью, с какой они сейчас могут вернуть офицера. У команданте, как он узнал от Паппапа, фанатично преданная команда. Сейчас он, быть может, отчасти понял, почему это так: Валленар отплачивает им такой же яростной самоотверженностью. Дотоле Глинн полагал, что команданте — такой человек, для которого все остальные — разменная монета. То, что он узнал сейчас, не было предсказано и не соответствовало ни психологическому портрету, нарисованному его людьми в Нью-Йорке, ни собранному досье. Однако, это чрезвычайно важно. Ему придётся заново переосмыслить Валленара. В любом случае, теперь у него имеется нужная информация: сейчас он точно знает, что именно знает Валленар. И у его людей оказалось вполне достаточно времени на то, чтобы выполнить задуманное.

— Я передам капитану ваше предложение. Полагаю, всё можно организовать. К полудню у меня будет ответ, — Глинн слегка поклонился. — А сейчас, с вашего позволения, я вернусь на мой корабль.

Валленар улыбнулся, прилагая почти успешное усилие, чтобы скрыть бурлящую ярость.

— Сделайте это, senor. Потому что если я своими глазами не увижу Тиммера до полудня, то буду знать, что он мёртв. И после этого ваши жизни не будут стоить собачьего дерьма под моим каблуком.

«Рольвааг», 23:50

МакФарлэйн принял звонок в галерее пустых офисов Ллойда. За широкими окнами поднялся бриз, и с запада накатывала зыбь. Гигантский корабль стоял под прикрытием базальтовых утёсов, швартовы протянулись к берегу, привязанные к стальным балкам, укреплённым в скальной породе. Всё было готово и ждало лишь завесу того тумана, что, сказал Глинн, был предсказан на полночь.

Телефон на столе Ллойда принялся яростно перемигиваться лампочками, и МакФарлэйн со вздохом потянулся к нему. Вот уже третий разговор с Ллойдом за вечер. Он ненавидел свою новую роль, роль посредника, роль секретарши.

— Господин Ллойд?

— Да, да, это я. Глинн вернулся?

С заднего плана доносился громкий, постоянный шум, тот самый, что МакФарлэйн слышал во время последнего разговора. Он праздно раздумывал, откуда же может звонить Ллойд.

— Вернулся, ещё два часа назад.

— Что он сказал? Валленар согласился на взятку?

— Нет.

— Может быть, он предложил слишком мало денег?

— Кажется, Глинн считает, что деньги здесь не помогут.

— Господи Боже, но у каждого же своя цена! Полагаю, сейчас уже поздно, но я готов заплатить двадцать миллионов. Скажи ему об этом. Двадцать миллионов золотом, в любой точке планеты. И американские паспорта для него и его семьи.

МакФарлэйн ничего не ответил. Почему-то он не думал, что Валленар клюнет на американский паспорт.

— Так что же планирует Глинн?

МакФарлэйн сглотнул. С каждой минутой ему всё больше и больше не нравился этот разговор.

— Он говорит, план надёжен, но он пока не может им поделиться. Говорит, тайна — решающий фактор успеха…

— Какая чушь! Дай его мне. Сейчас же.

— Когда я узнал, что вы звонили, я попытался его найти. Снова. Он не отвечает ни на пэйджер, ни по рации. Кажется, никто не знает, куда он подевался.

— Чёрт его побери! Я знал, что не должен был соглашаться…

Его голос заглушил рёв статики. Затем Ллойд вернулся, чуточку слабее, чем прежде.

— Сэм? Сэм!

— Я здесь.

— Слушай. Ты — представитель Ллойда в ваших краях. Скажи Глинну, чтобы он позвонил немедленно, скажи ему, что это приказ, иначе я надеру ему задницу и лично сброшу за борт.

— Да, — устало сказал МакФарлэйн.

— Ты у меня в офисе? Видишь метеорит?

— Он до сих пор укрыт на обрыве.

— Когда его передвинут на борт?

— Как только поднимется туман. Мне сказали, потребуется несколько часов, чтобы перетащить его в трюм, может быть, полчаса, чтобы там закрепить, и затем мы отходим. Полагают, мы сдвинемся с места не позже чем в пять утра.

— У вас не останется много времени. Я слышал, надвигается ещё шторм, сильнее предыдущего.

— Шторм? — Переспросил МакФарлэйн.

Единственным ответом был шум статики. МакФарлэйн подождал ещё, но связь оборвалась. Через минуту он повесил трубку и уставился в окно. Как только сделал это, услышал, как электронные часы на столе Ллойда пробили полночь.

«Лично сброшу за борт», — сказал Ллойд.

И тут МакФарлэйн внезапно осознал, что за звук прорывался сквозь голос Ллойда: гул реактивного двигателя.

Ллойд летел на самолёте.

«Алмиранте Рамирес», 25-е июля, полночь

Команданте Валленар стоял на мостике, продолжая наблюдать в бинокль. Его корабль находился в северной части пролива, откуда ничто не мешает смотреть на бурную деятельность на берегу. Видно как на ладони, что да, то да.

Американцы пришвартовали огромный танкер у обрыва и протянули швартовы к берегу. Конечно, капитан «Рольваага» немного разбирается в погоде в районе мыса Горн. Они не могли ничего знать о не отмеченном на картах прибрежном шельфе, на котором Валленар поставил на якорь «Алмиранте Рамирес». Так что вместо того, чтобы сделать то же самое, они привязали корабль с подветренной стороны острова, надеясь, что тот защитит их от яростного шторма. С минимумом удачи береговой бриз удержит корабль на расстоянии от опасных скал. Однако это довольно рискованный маневр для судна такого размера, особенно для корабля, использующего ДПС — ветер может внезапно перемениться. Намного безопаснее было бы вообще отвести корабль подальше от земли. Что-то настоятельно удерживало их у берега.